Актриса Александра Куликова: Мирному человеку с большой земли не вместить вашего непосредственного стояния перед смертью

Уже в четвертый раз актриса приезжает к нам с программой «Россия, не бойся, мы с тобой!». В этот раз эту работу увидели в Горловке и Ясиноватой. В перерыве Александра поговорила с «Комсомолкой».

Саша приезжает уже в четвертый раз. Она с друзьями привозит сюда работу «Россия, не бойся, мы с тобой».

— Наша работа «Россия, не бойся, мы с тобой», она не нас демонстрирует. Ее парадоксальность, ее странность, что мы из Петербурга приезжаем говорить с вами о вас – в этом суть этой работы. Мы это делаем стихами и текстами донецких авторов и текстами авторов ленинградской блокады, — рассказывает Александра о своей работе..

Эти стихи и тексты я читала не единожды. Но, конечно же, прочитать самой и услышать то же самое из уст профессиональных актеров – это две разные вещи. Во время концерта у многих зрителей были слезы. И я плакала. Странно, что в некоторых эпизодах я участвовала, но тогда не плакала. А сейчас, слушая, расплакалась. Но чаще ловила себя на мысли – И это помню, было да. И это. А тут ранили мою знакомую. А вот это я уже забывать стала. Надо же, сколько всего мы, оказывается, пережили.

Равнодушными это выступление не оставило никого. Но несколько человек попросили – пожалуйста, привезите в следующий раз что-то не такое трагичное. Саша уверила, что уже работает над новой позитивной программой и в следующий раз обязательно привезет.

— Жаль, — раздалось у меня за спиной, — такая хорошая программа пропадет. Я обернулась – это сотрудница ДК, где проходило выступление, она выходила встречать автобус с артистами и музыкантами.

— Почему это пропадет? — спросила я.

— Война интересна тем, кто в ней живет. Ну сама подумай – зачем нарядному Питеру наши ужасы?

Действительно, зачем?

Вот, например, Александра Куликова – тоненькая красивая блондинка с голубыми глазами, востребованная актриса театра и кино, семья, дети, живет в красивейшем городе, постоянные интервью в глянце, плотный график гастролей. Зачем ей Донецк?

— Когда в Киеве начался майдан просто заинтересовалась — а в чем дело? Причем, сначала не было никакого понимания что происходит, никакого определенного взгляда. Сначала были симпатии к майдану – люди вышли выразить свое мнение, какие молодцы. А потом шаг за шагом начала разбираться – смотрела прямые трансляции, тексты, видео. И потом КрымОдессаДонбассСлавянск, референдум, обстрелы. Информации из СМИ стало не хватать, и я пошла в социальные сети — изучать вопрос из первых рук. Читала, что происходит здесь, что говорят люди в Тернополе, во Львове, что говорят здесь, что с людьми происходит. Не планировала глубоко вникать в вопрос, но как в сети бывает — идешь себе по ссылкам, идешь и в какой-то момент тебе открывается полная картина происходящего.

— То есть, любой человек может докопаться до правды, если захочет, правильно я поняла?

— Именно. Я – абсолютно аполитичный человек, не занимала ничью позицию, но когда начинаешь разбираться подробно, а не искать подтверждения своим убеждениям, или убеждениям, свойственным твоему кругу, когда начинаешь вникать, то в какой-то момент приходит понимание и все органически складывается. ак получилось, что среди людей, странички которых я читала, оказалось много поэтов. Это удивительно! Человек заходил с улицы, после обстрела и писал стихи. Замечательные стихи, которые потрясали. Я их просто копировала, копила и в итоге эта работа родилась сама собой. Спрашивала разрешения у авторов взять их произведения в работу, конечно, все соглашались.

— Откуда эта идея – собрать вместе донецких и питерских авторов?

— Как-то так само собой. Когда взяли произведения донецких авторов и добавили к ним тему ленинградской блокады, понятия «донбасской блокады» еще не было. А в процессе оно возникло. Возникла идея провести параллели и сделать такую программу.

— Как близкие воспринимают ваши поездки?

— Это больное место. Мама следит за сводками. Звонит, рассказывает, где тут стреляют. Она очень переживает. Когда ехала первый раз, сказала, что еду на гастроли в Ростов-на-Дону. Но мама почувствовала, что что-то тут не так и начались допросные смски

— Саша, ты же не едешь туда?

— Куда?

— Не юли!

— Мама, не говори глупостей.

— Саша, говори прямо!

Но потом, когда я побывала, и мама вместе со мной почувствовала этот отклик, она смирилась. Ну, съездила, живая здоровая, ну и все хорошо. Но потом был же следующий этап – надо было сказать, что я и дальше буду ездить. И это приняла. Сейчас следующий этап принятия, что я еду не просто в Донецк, а в Горловку и Ясиноватую. В общем, это сложно.

— А дочка?

— Дочка тоже знает, но она маленькая и до конца не воспринимает. Тема войны так или иначе есть во всех семьях. 9 мая Бессмертный Полк мы уже проходим полностью, весь Невский проспект. О прадедушке она знает. День снятия блокады обязательно посещаем Пискаревское кладбище. Она знает, что не так далеко есть город, где идет война. Но она пока не может до конца это вместить. Не каждый взрослый способен это осознать, а уж ребенок!

— Свои первые впечатления от Донбасса помните?

— Первый раз, когда приехала, помню совершенно потрясающие впечатления от людей. Дончане меня поражают своей прямой спиной. С того раза перезнакомилась со многими дончанами. В какой-то момент стала приезжать к своим друзьям, а теперь уже практически как к родным. Все связи и вся любовь только усиливается.

— Если бы, например, снималось кино про Донбасс, то что это был за жанр?

— Я думаю, что фильму о Донбассе больше подходит летопись. Нужно шаг за шагом рассказать, как он зарождался – тут же богатейшая история. То как сплачивались самые разные люди самых разных национальностей. То, что Донбасс – это трудовой край – придает особый смысл всему. Это край, где люди привыкли работать, и это выковало особый тип людей. Донбасс заслужил, чтобы о нем развернуто и очень подробно рассказать. Вот прямо историческую летопись надо снять, шаг за шагом.

— И вот вам бы предложили сыграть главную женскую роль. Как бы вы раскрыли донецкий характер, что бы в первую очередь показали?

— Конечно, я была бы счастлива, но, думаю, что давать мне роль дончанки – неправильно.

— Почему? Вы уже четвертый раз у нас. Понимаю, что мало, но другие-то актрисы и вовсе не были.

— Все равно неправильно. Я-то приезжаю не себя показывать, а с вами пообщаться. К сожалению, когда мы приезжаем – это какая-то стремительная поездка – планов очень много, а времени очень мало. Неделя это или три дня – все равно они пролетают пулей. У меня не хватает времени послушать людей. Расспросить обо всем! Весной приезжала на тотальный диктант, диктовала в Дебальцево. До начала диктанта был час и я успела пообщаться со школьными учителями и директором школы. Это было счастье! Они все время прожили в Дебальцево, пережили все котлы и бои, и продолжают переживать. И вот этот час для меня был бесценным. Мне бы в вашей роли находится гораздо комфортней. Вы знаете, если бы я кого-то и сыграла, то человека, который ходит и узнает донецких людей. Просто знакомится и понемногу вникает в жизнь каждого. Статистика – это мертвые сухие числа. «Погибло 12 человек, ранено шесть». Ничего не трогает. А ты пройди, узнай чем жили эти люди. Вот это надо знать.

— Когда мы отсюда приезжаем в мир, сразу заметны отличия. От каких-то передовых технологий, которые до нас не дошли, до ощущения, что мы, как люди – какие-то другие, отличаемся от мирных. Вот вам бросились какие-то отличия?

— Когда приехала первый раз, общалась с батюшкой и он мне сказал, что все здесь стали следить за тем, в чем выходят на улицу, чтобы в чистом белье. Потому что вдруг что-то попадет, а ты не очень готов к этому, а для тебя это важно. То есть, тут задумываются о том, как ты будешь лежать на асфальте, и это конечно страшно. И это не вместить уже мирному человеку с большой земли. Вот такое непосредственное само собой разумеющееся стояние перед смертью – это не вместить уже. Что еще? Конечно же, вооруженные люди – это сразу бросается в глаза. Символика ДНР. Каждый раз Донецк поражает своей ухоженностью, своей невероятной чистотой.

— Вы же из Петербурга, у вас там вообще везде музей

— Казалось бы, но вот нет! Ваших коммунальщиков в оранжевых жилетах вижу везде. В Питере я их столько не вижу, хотя живу почти в центре. Ну и бахи, которые здесь частенько слышны. У нас пушка на Петропавловке стреляет и к этому все привыкли. А у вас если бах, то все понимают что это. Еще цены. В магазинах цены вполне сопоставимы с нашими. Но при этом пенсии и зарплаты у вас на грани минимума, а иногда и за гранью. Единственное, что гораздо дешевле – это хлеб и вода. Это не самый жизнеутверждающий образ, но понимаешь – если что – можно перейти на хлеб и воду. Еще сила духа людей, с которыми пришлось общаться – это и филармония, и поэты ваши, филологи, и публика – она поражает. Я понимаю, что много отчаявшихся людей, много разуверившихся. Но есть и такие – со стальным скелетом, которые дают веру тем, кто вокруг.

— Донецкая публика – какая она?

— Очень внимательная. Даже эта работа, с которой мы приезжаем – она связана непосредственно с вами, это не Шекспир, и не Чехов, которые тоже наши, но другие, чем донбасские и ленинградские авторы. И все равно такое внимание! Каждый раз – это испытание. Ты не можешь врать просто, вот и все. Музыканты у вас потрясающие. Дирижер, и первая скрипка. Я приехала, вошла в малый репетиционный зал, где мы обычно репетируем, в котором я была год назад, и мизансцена абсолютна та же, что и в прошлом году. И я подумала – какая прекрасная осенняя традиция – входить в этот зал на репетицию! Кто-то расплакался во время репетиции. Приходилось прерываться, чтоб прийти в чувства.

— Вы сказали, что каждый раз – это испытание, почему?

— Когда ехали первый раз в марте семнадцатого – психологическая сложность этой поездки была в том, что мы не знали, как вы воспримите эту работу. Очень переживала – вот я приеду из благополучного Петербурга, буду показывать людям работу о них. Вдруг вы скажете – что это такое вообще? Это не имеет к нам никакого отношения. Боялась, что воспримут как нечто чуждое и неуместное. И когда нас дончане приняли, дали добро, нас благословили, сказали, что да – это отражает происходящее, мы тогда стали играть это и в Петербурге, и в Крондштате, и в Астрахани, и в Чебоксарах.

— То есть, не только в Донецке эту работу показываете?

— Да, время от времени играем в Петербурге на разных площадках – и библиотеки, и дворцы. И нас стали приглашать в другие города. О нас стали узнавать, кто-то видел какие-то отрывки выступлений в соцсетях, кто-то прочитал отзыв, кто-то тоже читает дончан. Причем, подвижники, просто подвижники. Кто-то работает в библиотеке, кто-то в театре. Приглашают, за свои деньги оплачивают нам билеты, гостинницу. В Астрахани замечательно выступили. И в Чебоксарах (столица Чувашской республики, — ред.).

— Отрадно слышать, что аж в Чебоксарах интересуются Донбассом.

— В Чебоксарах произошел совершенно уникальный случай, от которого мы до сих пор отойти не можем. Там был большой зал, был полный зал, было много средних лет людей и было много молодежи. Как поведет себя молодежь – никогда не знаешь. У них свой круг, свои интересы, свое понимание всего. И вот мы сыграли, поклонились, нам поаплодировали и мы ушли со сцены. У актеров есть такой закон – не выходить на поклон, когда стихли аплодисменты. То есть, люди в этот момент уже направляются к выходу. Ты уже ушел со сцены, и все. И вы знаете, тут какой-то парадоксальный момент случился. Я слышу, что аплодисменты стихли, мы ушли за кулисы. Я стою и почему-то опять хочу выйти. Я говорю – Борис, пойдем еще раз выйдем. Мы выходим и видим, что этот зал никуда не ушел. Они все стоят и молчат. Вы можете себе представить? Полный зал взрослых и молодых людей — они просто стояли и молчали. Причем не сговариваясь. Никто не уходил, никто не сидел, никто не смотрел в телефон, просто стояли… и молчали…

Газета «Комсомольская правда», Ольга ГОРДО

11 ноября 2019 г.

Фото Ольги ЖУКОВОЙ