Поэтесса Виктория Степанова: «Война вдохновила на стихи. Обстрелы за окном превращала в стихи и переставала бояться»

На выходных в филармонии прошел концерт «Портрет женщины». Свои стихи на суд зрителей представила дончанка Виктория Степанова, поэтический дар которой открылся с началом войны.

В начале войны наблюдала странный феномен – вокруг все летит, страшно, непонятно. А некоторые мои знакомые кинулись организовывать свое дело. Кто-то открыл кофейню, кто-то магазин, кто-то сервисный центр по ремонту компьютеров. Ответ на вопрос «Зачем? Народу сейчас не до кофе?» был один – «Всю жизнь хотел, а тут понял, что могу не успеть».

С тем, чтобы война открыла, или, верней, стала тем волшебным толчком, который при всем ужасе послужил катализатором для прекрасного — сталкиваюсь впервые.

— Залезть в эту шкатулочку со стихами было несколько попыток. Первая в полтора года. Бабушка сразу причислила меня к гениальным детям, и чуть ли не побежала договариваться с издательствами о публикации. Первый литературный шедевр звучал так: «Шла поджарочка по лесу, захотелось ей поспать, а в кроватке стало тесно и она пошла гулять».

— Поджарочка?

— Я очень любила всякие поджарочки, чтоб с хрустящей корочкой. Вторая попытка в студенческие годы, когда переживала первые влюбленности. Что-то писалось пряталось в стол, а вот то, что я могу прочитать, за что не стыдно – это все-таки тринадцатый-четырнадцатый год. Четырнадцатый такой толчковый. Ты же помнишь – обстрел, грохочет, а за окнами птичий щебет. Вот такие контрасты вдохновляли. Или даже не вдохновляли, а откуда-то само – раз строчка в голове, потом вторая, все заплелось, заплелось – пятнадцать минут и стихотворение. И меня это успокаивало. А пока писала – уже и канонада умолкла, только птицы остались. И вот прямо хорошо делалось.

— То есть, даже если про птиц, то на самом деле про войну?

— Получается, что так. У меня нет стихов конкретно о войне, как о процессе. У кого-то это получается, а у меня нет. Я даже не пытаюсь – нет у меня такой силы, всю эту боль через себя пропускать. Ты же знаешь, я сказки люблю. Добро всегда победит зло.

— Теперь про сам механизм написания. Так все-таки, из «какого сора растут стихи, не ведая стыда»?

— Я не знаю. Вот так чтоб я сидела в тишине, за письменным столом – сегодня мне надо написать стих! Сейчас я буду сочинять! И вот я сижу, пыхчу, черкаю, рифмую, подрываюсь, рву черновики, хватаюсь за голову…

— Именно так я себе это и представляю.

— (смеется) И близко не так. Ну, вот, например, как это происходит. Увидела у подружки красивые фотографии восточных орнаментов. И сразу в голове «В восточной вязи сказками увязнув..» и понеслось. Иногда стихи рождаются от безысходности. Например, на одно из мероприятий мне надо было четверостишие про слово. Я весь интернет перерыла – не нашла. Перечитала всех известных, малоизвестных, доселе неизвестных поэтов. Пришлось написать свое. Верней, как обычно оно само пришло. С неба спускается типа ниточка, ты за нее тянешь и одно за другое — слова-буковки плетется-плетется и получается стих.

— Одна художница, которая рисует в стиле наив – такие детские рисунки, как-то написала в блоге: «Давала интервью, спрашивают – расскажите о себе. Господи, ну что вам еще рассказать, я и так на каждом рисунке как голая перед вами стою!». В стихах, как по мне, «обнаженки» гораздо больше. Как же вот так со сцены и незнакомым людям о сокровенном?

— В стихах тем более без душевного обнажения не обойтись. Единственное что, это не всегда мои истории. Но да, безусловно, это мои мысли, это то, как я вижу, как я это понимаю. Или посмотрела фильм, впечатлилась историей героев, примерила это на себя и получилась «картинка». И почти всегда под стихотворением пишут «О, это про меня», «Я понимаю, о чем ты». Самая лучшая награда, когда мои стихи находят отклик.

— Одно дело, когда стихи выложены в соцсетях – их читают, но ты этого не видишь. Или – ты со сцены читаешь сказки, но это не твои сказки. А глаза в глаза, да еще и свое, да еще не одному человеку — тебе не страшно?

— Ты знаешь, я прошла испытание сценой своего творческого вечера 2016 году. Благодаря, кстати, моей подружке, которая дала мне того самого волшебного пендаля, благодаря которому я осмелилась и в сеть стихи выложить, и настоящим живым людям вслух почитать. Сначала это были кафешки, где все свои, полумрак и кулуарненько так посидеть-почитать. А в шестнадцатом году все-таки осмелилась на аудиторию почитать. Порядка двухсот зрителей. И вот время к началу, я выглядываю – смотрю, сидят родители и еще несколько человек. Ну, думаю, сейчас привычно залезу на табуретку и почитаю как в детстве. Очень любила с табуретки вещать. Тут заходит пожелать удачи наша поэтесса Аня Ревякина. Я говорю – ой, волнуюсь хоть и народу мало. А она –

— А что уже пора начинать? Так, может, я народ позову?

– Какой народ, откуда?

— Ну они там, на улице, курят.

В итоге – полный зал. Мандраж был. И мысли – ну вот зачем? На табуретке оно как-то попривычней было!». А потом ты из этих переживаний уходишь в стихи и хочется донести все правильно, и уже на зал не очень реагируешь. Не свистят, помидоры не летят, значит, принимают, значит все хорошо, читаем дальше.

— А если после концерты ты придешь и прочитаешь негативный отзыв? «Это провал!» напишет кто-нибудь?

— Ну, в интернете такого пока не писали. Ты знаешь, сколько всего изменилось от начальной задумки, до того что получилось в итоге? Мы столько резали, вставляли, переделывали, что о т первоначального варианта мало что осталось. Это нормальный творческий процесс. Да, на репетиции все вылизано и красиво, но ты выходишь на сцену и добавляется какого-то волшебства, что ли? Точно так же ярко красиво как на репетиции, плюс еще что-то. Ну, могут, конечно, написать, что фу, не понравилось… Но я же не конфета, чтоб всем нравится.

— Тебя заденет, если кто-то резко выскажется о твоем творчестве?

— Ты знаешь, нет, не заденет. Это его эмоция, он имеет на нее право. Это у него болит, не у меня. Почему меня это должно задеть?

— А если кто-то авторитетный для тебя скажет – не пишите больше, Виктория, это не ваше. Ты перестанешь писать?

— Мое творчество – это мой ребенок. Никто не даст в обиду своего ребенка. Не брошу конечно. Это мое творчество. Каждый имеет право на самовыражение. Есть такая фраза – мнение окружающих – это мнение тех, кого не спрашивали. Если вдруг вам боязно, дрожат коленки – вспоминайте эту фразу и выходите, ничего не бойтесь. Даже если из ста человек двое вас будут слушать, а остальные хаять, знайте, что этим двум были очень важны.

— А ты сама как считаешь – ты хорошие стихи пишешь?

— Вот периодами. Ранние стихи, например, когда перечитываешь, думаешь – о, я бы сейчас написала по-другому. Но это были первый шаги, они этим и хороши. И нет смысла оборачиваться назад и что-то переделывать. Сейчас – это другие стихи, как по мне – лучше, глубже, красочней. Но я прекрасно понимаю, что мне есть, куда расти, есть чему учиться. Если и дальше мне с неба будут спускаться эти ниточки-стихи – я буду писать.

— Что тебя больше вдохновляет – плохое или хорошее?

— Ты знаешь, тут все взаимосвязано и одно переходит в другое. Есть, например, негативная эмоция, я ее выплескиваю через стих. Но в стихотворении это уже не негатив, это уже позитив. В наших обстоятельствах и с возрастом приходит понимание важности хорошего настроения и не притянутого за уши, а настоящего искреннего. Умение радоваться простым вещам и тому, что у тебя уже есть. Конечно, я живой человек и у меня тоже случаются настроения, из которых никакого стихотворения не получится. В общем, даже если начинается все на надрыве, заканчивается всегда хорошо. В конечном итоге все произведения про любовь. Про любовь к Родине, про любовь к ребенку, про любовь к мужчине, про любовь мужчины, не взаимную, трагическую, но про любовь. И у меня такие есть. И про мужчину, но он об этом не знает. Я неисправимый оптимист.

Во время концерта всем запомнился драматичный, очень эмоциональный стих. Уверена, что большинство, как и я подумали – ну ничего себе какие страсти случались у Вики в жизни! Как потом оказалось, это стихотворение – разговор с дочерью-подростком.

Еще одно стихотворение, которое запомнилось всем – стихотворение о Донбассе. Многие расплакались. После концерта провела блиц-опрос – что запомнилось больше всего? Все называли именно это стихотворение.

— Почему ты не осталась в Москве? Тебя же, если не ошибаюсь, на федеральные каналы приглашали?

— Приглашали. И в Киев, и в Москву. Но, знаешь, Киева мне достаточно неделю там побыть. Потом начинало тянуть домой в Донецк. Моя пуповина тут зарыта и всегда тянет обратно. Москвы мне хватает дня на четыре. Когда в Москву звали очень велик был соблазн остаться. Но там ритм жизни раза в четыре быстрее, чем в у нас. Я посмотрела на свою жизнь в Москве со стороны и поняла, что я очень не хочу ускорять свою жизнь. Это не жизнь получается, а перемотка на большой скорости. В деревне ритм жизни медленней. Там свой кайф – рано просыпаться, рано ложиться, глазеть на звезды, воздух, лес, речка. Отдохнуть – да, но и замедляться не хочется. Кто знает, сколько нам отмеряно? У меня помада есть, подружка подарила. Подружки уже нет, а я вчера этой помадой губы красила, вспоминала ее. И никто не знает, какую помаду мы переживем, а какая нас. Поэтому н ускоряться, не замедляться не хочется. Мне в Донецке нравится жить. Я здесь себя нашла.

— А если после концерты ты придешь и прочитаешь негативный отзыв? «Это провал!» напишет кто-нибудь?

— Ну, в интернете такого пока не писали. Ты знаешь, сколько всего изменилось от начальной задумки, до того что получилось в итоге? Мы столько резали, вставляли, переделывали, что о т первоначального варианта мало что осталось. Это нормальный творческий процесс. Да, на репетиции все вылизано и красиво, но ты выходишь на сцену и добавляется какого-то волшебства, что ли? Точно так же ярко красиво как на репетиции, плюс еще что-то. Ну, могут, конечно, написать, что фу, не понравилось… Но я же не конфета, чтоб всем нравится.

— Тебя заденет, если кто-то резко выскажется о твоем творчестве?

— Ты знаешь, нет, не заденет. Это его эмоция, он имеет на нее право. Это у него болит, не у меня. Почему меня это должно задеть?

— А если кто-то авторитетный для тебя скажет – не пишите больше, Виктория, это не ваше. Ты перестанешь писать?

— Мое творчество – это мой ребенок. Никто не даст в обиду своего ребенка. Не брошу конечно. Это мое творчество. Каждый имеет право на самовыражение. Есть такая фраза – мнение окружающих – это мнение тех, кого не спрашивали. Если вдруг вам боязно, дрожат коленки – вспоминайте эту фразу и выходите, ничего не бойтесь. Даже если из ста человек двое вас будут слушать, а остальные хаять, знайте, что этим двум были очень важны.

— А ты сама как считаешь – ты хорошие стихи пишешь?

— Вот периодами. Ранние стихи, например, когда перечитываешь, думаешь – о, я бы сейчас написала по-другому. Но это были первый шаги, они этим и хороши. И нет смысла оборачиваться назад и что-то переделывать. Сейчас – это другие стихи, как по мне – лучше, глубже, красочней. Но я прекрасно понимаю, что мне есть, куда расти, есть чему учиться. Если и дальше мне с неба будут спускаться эти ниточки-стихи – я буду писать.

— Что тебя больше вдохновляет – плохое или хорошее?

— Ты знаешь, тут все взаимосвязано и одно переходит в другое. Есть, например, негативная эмоция, я ее выплескиваю через стих. Но в стихотворении это уже не негатив, это уже позитив. В наших обстоятельствах и с возрастом приходит понимание важности хорошего настроения и не притянутого за уши, а настоящего искреннего. Умение радоваться простым вещам и тому, что у тебя уже есть. Конечно, я живой человек и у меня тоже случаются настроения, из которых никакого стихотворения не получится. В общем, даже если начинается все на надрыве, заканчивается всегда хорошо. В конечном итоге все произведения про любовь. Про любовь к Родине, про любовь к ребенку, про любовь к мужчине, про любовь мужчины, не взаимную, трагическую, но про любовь. И у меня такие есть. И про мужчину, но он об этом не знает. Я неисправимый оптимист.

Во время концерта всем запомнился драматичный, очень эмоциональный стих. Уверена, что большинство, как и я подумали – ну ничего себе какие страсти случались у Вики в жизни! Как потом оказалось, это стихотворение – разговор с дочерью-подростком.

Еще одно стихотворение, которое запомнилось всем – стихотворение о Донбассе. Многие расплакались. После концерта провела блиц-опрос – что запомнилось больше всего? Все называли именно это стихотворение.

— Почему ты не осталась в Москве? Тебя же, если не ошибаюсь, на федеральные каналы приглашали?

— Приглашали. И в Киев, и в Москву. Но, знаешь, Киева мне достаточно неделю там побыть. Потом начинало тянуть домой в Донецк. Моя пуповина тут зарыта и всегда тянет обратно. Москвы мне хватает дня на четыре. Когда в Москву звали очень велик был соблазн остаться. Но там ритм жизни раза в четыре быстрее, чем в у нас. Я посмотрела на свою жизнь в Москве со стороны и поняла, что я очень не хочу ускорять свою жизнь. Это не жизнь получается, а перемотка на большой скорости. В деревне ритм жизни медленней. Там свой кайф – рано просыпаться, рано ложиться, глазеть на звезды, воздух, лес, речка. Отдохнуть – да, но и замедляться не хочется. Кто знает, сколько нам отмеряно? У меня помада есть, подружка подарила. Подружки уже нет, а я вчера этой помадой губы красила, вспоминала ее. И никто не знает, какую помаду мы переживем, а какая нас. Поэтому н ускоряться, не замедляться не хочется. Мне в Донецке нравится жить. Я здесь себя нашла.

Фото: Надежда Чичерова, Ольга Жукова и из личного архива Виктории Степановой

ОЛЬГА ГОРДО

Газета «Комсомольская правда»

6 октября 2019 г.